Когда рассеется туман - Страница 113

К оглавлению

113

— Нет, мистер Гамильтон. Совсем не у озера, а в деревне. На кладбище. На похоронах мамы.

— Он пришел на кладбище? — вытаращив глаза, воскликнула Нэнси.

— Ну, не совсем на кладбище, — поправилась я. — Он стоял на холме. И смотрел очень внимательно.

Мистер Гамильтон обвел всех растерянным взглядом. Альфред только пожал плечами.

— Я никого не заметил.

— Да был он там, — настаивала я. — Я же не слепая.

— Наверное, просто пошел прогуляться, — неуверенно предположил мистер Гамильтон. — Подышать свежим воздухом…

— Да нет, он не гулял, — задумчиво возразила я. — Просто стоял там, какой-то потерянный, и глядел на могилу.

Мистер Гамильтон переглянулся с миссис Таунсенд.

— Положим, хозяин всегда был благосклонен к твоей маме, когда она тут работала.

— Благосклонен? — подняла брови миссис Таунсенд. — Это так теперь называется?

Я переводила взгляд с одного на другого. Какие у них странные лица. Будто знают что-то, чего не должна узнать я. И тут мистер Гамильтон резко переменил тему.

— Что-то мы все о нас да о нас. А как ты, Грейс? Расскажи нам про Лондон. Как поживает молодая миссис Лакстон?

Я почти не слушала. В сознании брезжила какая-то неясная мысль. Перешептывания, взгляды и намеки вдруг сложились вместе, как в головоломке. Почти сложились.

— Грейс! — нетерпеливо окликнула меня миссис Таунсенд. — Язык проглотила? Что там мисс Ханна?

— Простите, миссис Таунсенд, — извинилась я. — Задумалась.

Все смотрели на меня с ожиданием, поэтому я сказала, что с Ханной все хорошо. А что еще мне оставалось? Как бы я объяснила им, что происходит на самом деле? Рассказывать про ссоры с Тедди, визит к гадалке, жуткий разговор о смерти? Вместо этого я описала чудесный дом, дорогую одежду и блестящее общество.

— А как твоя работа? — строго осведомился мистер Гамильтон. — В Лондоне ведь все по-другому. Интересно? Наверное, в доме много прислуги?

Я ответила, что прислуги много, но она далеко не такая умелая, как здесь, в Ривертоне. Мистер Гамильтон остался доволен. Не забыла я и про предложение леди Пембертон-Браун.

— Надеюсь, ты дала ей понять, что к чему, — сказал мистер Гамильтон. — Вежливо, но твердо, как я тебя учил?

— Да, мистер Гамильтон.

— Что за девочка у нас! — мистер Гамильтон засиял, как гордый отец. — Гленфилд-холл — это вам не шутки. Ты сделала себе неплохое имя, если тебя пытались туда переманить. И что отказалась — тоже правильно. Что у нас есть, кроме нашей верности?

Мы согласно закивали. Все, кроме Альфреда, и я это заметила.

И мистер Гамильтон заметил.

— Альфред, наверное, уже посвятил тебя в свои планы? — подняв седую бровь, осведомился он.

— Что за планы? — я поглядела на Альфреда.

— Я не успел тебе сказать, — с улыбкой объяснил Альфред, подходя и садясь рядом со мной. — Я ухожу, Грейс. Хватит с меня этих «да, сэр», «нет, сэр».

Я было решила, что он хочет вообще покинуть Англию, но Альфред, увидев мое лицо, торопливо объяснил.

— Да нет, я никуда не уезжаю. Просто ухожу из Ривертона. Один приятель — мы вместе воевали — предлагает мне открыть с ним пополам свое дело.

— Альфред… — Я не знала, что сказать. Вместе с облегчением пришла новая тревога. Оставить службу? Покинуть спокойный, надежный Ривертон? — А что там за дело?

— Подадимся в электрики. Этот парень, он здорово работает руками. Научит меня устанавливать дверные звонки и так далее. Через некоторое время я устроюсь в какой-нибудь магазин. Буду работать, как зверь, и копить денежки — у меня уже кое-что припасено. И рано или поздно открою свою контору. Буду сам себе хозяин. Вот увидишь, Грейси.

* * *

Вечером Альфред проводил меня обратно в деревню. На улице похолодало еще больше, и мы пошли быстро, пытаясь не замерзнуть. И хотя я была рада, что Альфред рядом, что мы помирились и во всем разобрались, я почти ничего не говорила. Голова была занята другим — я складывала воедино фрагменты воспоминаний, пыталась найти смысл в разноцветной головоломке. И Альфред шагал в молчании, как выяснилось позже — тоже раздумывал, правда, совсем о другом.

Я вспоминала маму. Ее вечное недовольство, слова о том, что ей не повезло, что она была рождена для другой жизни. Я запомнила ее именно такой. Однако в последнее время с удивлением открыла для себя, что была и другая мама. Та, которую с нежностью вспоминала миссис Таунсенд, а мистер Фредерик, как оказалось, был к ней очень благосклонен.

Так куда же делась юная горничная с тайной улыбкой на губах? Ответ, как я подозревала, был ключом к разгадке множества маминых тайн. И решение лежало совсем рядом. Играло, как проворная рыбка в камышах моих мыслей. Я знала, что она близко, чувствовала ее, замечала, как она поблескивает, но как только пыталась поймать юркое тельце, оно тут же выскальзывало из рук.

Понятно, что все это как-то связано со мной: здесь мама выражалась в открытую. Где-то рядом с моим рождением маячил отец — мужчина, о котором она говорила с Альфредом, но никогда — со мной. Мужчина, которого она любила, только им не суждено было жить вместе. Как там говорил Альфред? Его семья? Происхождение?

— Грейс.

Тетя знала, кто мой отец, но молчала не хуже мамы. Хотя я прекрасно знала, что она о нем думает. В детстве мне часто удавалось услышать обрывки их разговоров: тетя Ди шепотом бранила маму за ее выбор, говорила, что мягко было постелено, да теперь жестко спать, потом мама плакала, а тетушка похлопывала ее по плечу и неуклюже утешала: «Ничего, одной — оно и лучше», «отделалась от этого места — и слава богу». «Этим местом», как я поняла еще девчонкой, был большой дом на холме. Его тетя Ди не любила почти так же, как моего отца, говорила: вот две беды, что разрушили мамину жизнь.

113