Когда рассеется туман - Страница 40

Торговец облокотился о тележку.

— Я вас узнал.

Он тяжело вздохнул, я почувствовала горячий, сладковатый запах табака. Вытер масляные руки о штаны и, рассматривая меня, сказал:

— Вот, чиню тележку, чтобы сын мог с ней управляться.

— Когда вы уходите? — спросила я.

Он поднял взгляд над бельевой веревкой, отягощенной желтоватыми, словно саваны привидений, простынями, к голубому небу.

— Через месяц. В морскую пехоту. С детства хотел увидеть океан.

Он так потерянно смотрел на меня, что я поспешно отвела глаза. В кухонном окне маячили, уставившись на нас, мальчики и женщина с ребенком. Через закопченное стекло они казались мутными отражениями в грязном пруду. Торговец поглядел туда же.

— В армии можно неплохо заработать, — сказал он. — Если повезет. — Он кинул тряпку и шагнул к дому. — Пойдемте, я отдам вам книгу.

Мы вернулись в крохотную комнату, потом он проводил меня наружу. Я старалась не глядеть по сторонам, чтобы не видеть маленьких истощенных лиц. Спускаясь с крыльца, я услышала голос старшего мальчика:

— А что купила эта леди, пап? Она мыло купила, да? От нее мылом пахло. Она ведь настоящая леди, да, пап?

Я пошла так быстро, как могла, стараясь не перейти на бег. Мне хотелось оказаться как можно дальше от этого убогого жилища и несчастных детей, которые приняли меня, простую горничную, за настоящую леди.

Наконец я с облегчением повернула за угол и очутилась на Рэйлуэй-стрит, оставив позади тяжелый дух угля и бедности. Нет, я привыкла к трудностям — бывало, мы с мамой еле-еле сводили концы с концами — но тут вдруг поняла, что жизнь в Ривертоне изменила меня.

Сама того не заметив, я привыкла к его удобству, теплу, зажиточности и стала ожидать того же от других домов. Переходя улицу следом за повозкой молочника и чувствуя, как щеки пощипывает холод, я твердо решила, что никогда не потеряю заработанных благ. Не лишусь своего места, как это сделала мама.

Перед поворотом на Хай-стрит я нырнула под навес, образующий полутемную нишу перед блестящей черной дверью с медной табличкой. Дыхание вырывалось изо рта белым морозным паром, я вытащила из-под пальто свою драгоценную ношу и стянула перчатки.

В доме торговца я едва глянула на книгу, только чтобы убедиться, что он ничего не перепутал. Теперь я наконец-то изучила обложку, провела пальцами по кожаному переплету, пробежала глазами по затейливым буквам, выдавленным на корешке: «Долина страха». Я прошептала название вслух, поднесла книгу к носу и вдохнула запах типографской краски. Запах предвкушения.

Потом снова упрятала свое запретное сокровище под пальто и прижала к груди. Моя первая новая книга. Моя первая новая вещь. Теперь бы только пронести ее в комнату, не возбудив подозрений мистера Гамильтона и Нэнси. Я снова натянула перчатки, поглядела на блестящую ото льда улицу, и только шагнула наружу, как налетела на молодую леди, которая как раз нырнула под навес.

— Ой! — сказала девушка. — Я нечаянно. Прошу прощения!

Я взглянула на нее и покраснела. Передо мной стояла Ханна.

— Постой… — удивилась она. — Я же тебя знаю. Ты работаешь у дедушки.

— Да, мисс. Меня зовут Грейс, мисс.

— Грейс.

Мое имя мягко слетело с ее губ.

Я кивнула.

— Да, мисс.

Сердце под пальто виновато колотилось о книгу. Ханна ослабила ярко-голубой шарф, в темноте забелела ее нежная шея.

— Это ведь ты однажды спасла нас от казни сентиментальными стихами.

— Да, мисс.

Она глянула на улицу, где ледяной ветер играл струями дождя со снегом, и невольно поежилась.

— Ну и утречко.

— Да, мисс.

— Я бы носу из дома не высунула в такую погоду, — продолжала Ханна, глядя на меня, — если бы не назначенный давным-давно урок музыки.

— Я бы тоже, мисс, — отвечала я, — если бы не поручение миссис Таунсенд. Сладости. Для новогоднего обеда.

Ханна поглядела на мои пустые руки, потом на дверь за спиной.

— Неподходящее место для покупки сладостей.

Я посмотрела туда же. Табличка гласила: «Мисс Дав. Курсы секретарей». Надо было срочно что-то сочинить — что угодно, лишь бы оправдать свое пребывание у этой двери. Что угодно, кроме правды. Я не могу рассказать про книгу. Мистер Гамильтон строго-настрого запрещает постороннее чтение. Что же придумать? Если Ханна расскажет леди Вайолет, что я без разрешения хожу на курсы, я рискую потерять работу.

Прежде чем я успела хоть что-нибудь изобрести, Ханна кашлянула и завертела в руках сверток в коричневой бумаге.

— Что ж… — сказала она, слова повисли между нами в воздухе.

Я сжалась, готовясь принять обвинения.

Ханна переступила с ноги на ногу, вздернула подбородок, посмотрела мне прямо в глаза и, помолчав секунду, решительно заявила:

— Что ж, Грейс. Похоже, у нас обеих есть секреты.

Ее слова ошеломили меня, я даже не нашлась, что ответить. Перепуганная встречей, я никак не могла сообразить, что Ханна находится в том же положении. Я сглотнула, прижимая к себе недозволенный объемный груз.

— Мисс…

Ханна кивнула и порывисто схватила меня за руку, смутив еще больше.

— Поздравляю тебя, Грейс.

— Поздравляете, мисс?

— Да, — жарко сказала она. — Я знаю, что ты прячешь под пальто.

— Мисс…

— Знаю, потому что у меня в руках то же самое. — Пытаясь подавить восторженную улыбку, она взмахнула свертком. — Это вовсе не ноты, Грейс.

— Да что вы, мисс!

— И я пришла не на урок музыки. — Она широко раскрыла глаза. — Брать уроки для собственного удовольствия. И это в такое время! Можешь себе представить?